Я с удовольствием расскажу все, что случилось со мной сегодня с утра, - сказала неуверенно Алиса. - А про вчера и рассказывать не буду, потому что тогда я была совсем другая (с)
Среди пустыни возвысился город с высокими минаретами, дивными садами, наполненными пением птиц и журчанием фонтанов. Созданный неведомой рукой, стоял он, подобный желанному оазису, и счастьем было для путника дойти до него.
Город процветал, хоть и был скрыт от многих, город жил, и жизнь его кипела подобно весеннему ручью. Каждый житель его имел хлеб насущный, свое ремесло и свой источник радости, и не важно была ли это музыка флейт, узорчатые ковры или ученые беседы; не было среди горожан высших и низших по духу. И все-таки лучше флейт и садов, лучше вечерней песни и вина, было для некоторых толкование священных текстов. Многие и многие собирались каждый вечер после окончания работ во дворе Мудреца и слушали его речи. О чем же говорил он? Медленно вращая гончарный круг, рассказывал он о том, как появились небо и земля, солнце и луна; о любви богов, построивших город; каждый вечер завершая рассказ тем, что срезая очередной кувшин для воды с гончарного круга, благодарил слушавших.
Многие тогда не знали грамоты и не могли прочитать священные тексты, а потому слова Мудреца ценились на вес золота.
Однажды у него появился Ученик, юноша, чей голос был звонким, чья речь поражала искренной страстью и почтением к тому, о чем говорил он. Да, у него был Дар. Дар доносить свои слова прямо до сердец людей, растопляя все преграды на своем пути. И Мудрец, увидев, что речь его исполненна трепета перед богами, любви, большей, чем земная; передал ему свое занятие, свое дело. С тех пор каждый вечер у ног Ученика собиралось множество людей, желающих подкрепить свою веру.Слова юноши проникали в самое сердце, заставляли без слов постигать то, что невозможно передать словами. Многие печали он устранил своими словами, многие раны исцелил ими; и каждый стремился к нему, чтобы получить поддержку и благословение.
Но время шло, по песчинкам скатываясь в пропасть, и Ученик давно перестал быть Учеником, но так и не стал Учителем. Музыка собственной речи стала для него слаще знаний; самолюбование так и не дало шанса мудрости. Как соловей пел он, не испытывая больше ни сочувствия, ни сострадания к тем, кто пришел за исцелением. Он больше не чувствовал божественной любви, и превратил свою речь в славословие.
Постепенно, не сразу, стал он замечать, что все меньше и меньше приходит людей к нему; что больше не приносят его слова ни радости, ни облегчения, не укрепляют веру. И когда остался он один посреди прекрасного сада; когда никто не пришел в предзакатный час послушать его проповедь; когда даже певчие птицы, не знающие слов, покинули сад; он спросил..."почему никто не приходит больше слушать меня"?
"Ты расстратил свой дар впустую, не ценил его, никому не подарил частицу твоей души. В чем смысл твоих слов, если в них нет сострадания?". И тот, кто наделил юношу Даром, вернул свое себе.
Город процветал, хоть и был скрыт от многих, город жил, и жизнь его кипела подобно весеннему ручью. Каждый житель его имел хлеб насущный, свое ремесло и свой источник радости, и не важно была ли это музыка флейт, узорчатые ковры или ученые беседы; не было среди горожан высших и низших по духу. И все-таки лучше флейт и садов, лучше вечерней песни и вина, было для некоторых толкование священных текстов. Многие и многие собирались каждый вечер после окончания работ во дворе Мудреца и слушали его речи. О чем же говорил он? Медленно вращая гончарный круг, рассказывал он о том, как появились небо и земля, солнце и луна; о любви богов, построивших город; каждый вечер завершая рассказ тем, что срезая очередной кувшин для воды с гончарного круга, благодарил слушавших.
Многие тогда не знали грамоты и не могли прочитать священные тексты, а потому слова Мудреца ценились на вес золота.
Однажды у него появился Ученик, юноша, чей голос был звонким, чья речь поражала искренной страстью и почтением к тому, о чем говорил он. Да, у него был Дар. Дар доносить свои слова прямо до сердец людей, растопляя все преграды на своем пути. И Мудрец, увидев, что речь его исполненна трепета перед богами, любви, большей, чем земная; передал ему свое занятие, свое дело. С тех пор каждый вечер у ног Ученика собиралось множество людей, желающих подкрепить свою веру.Слова юноши проникали в самое сердце, заставляли без слов постигать то, что невозможно передать словами. Многие печали он устранил своими словами, многие раны исцелил ими; и каждый стремился к нему, чтобы получить поддержку и благословение.
Но время шло, по песчинкам скатываясь в пропасть, и Ученик давно перестал быть Учеником, но так и не стал Учителем. Музыка собственной речи стала для него слаще знаний; самолюбование так и не дало шанса мудрости. Как соловей пел он, не испытывая больше ни сочувствия, ни сострадания к тем, кто пришел за исцелением. Он больше не чувствовал божественной любви, и превратил свою речь в славословие.
Постепенно, не сразу, стал он замечать, что все меньше и меньше приходит людей к нему; что больше не приносят его слова ни радости, ни облегчения, не укрепляют веру. И когда остался он один посреди прекрасного сада; когда никто не пришел в предзакатный час послушать его проповедь; когда даже певчие птицы, не знающие слов, покинули сад; он спросил..."почему никто не приходит больше слушать меня"?
"Ты расстратил свой дар впустую, не ценил его, никому не подарил частицу твоей души. В чем смысл твоих слов, если в них нет сострадания?". И тот, кто наделил юношу Даром, вернул свое себе.